6 августа Церковь празднует память священномученика Николая Понгильского, пресвитера. Священномученик Николай родился 20 января 1879 года в селе Каряево Угличского уезда Ярославской губернии в семье священника Николая Понгильского. Старший брат его Флегонт, впоследствии священник церкви великомученика Димитрия в городе Ярославле и благочинный городского округа, также пострадал за Христа в 1938 году (память 24 апреля) и прославлен в лике новомучеников. В раннем детстве Николай жил в селе Климентовское-в-Юхти, затем обучался в Угличском уездном училище и в Ярославской духовной семинарии, которую закончил в 1905 году. По окончании семинарии служил псаломщиком в церкви села Спасское-на-Волге Рыбинского уезда (ныне село Спас). Вскоре он женился на девице Александре Петровне, и 25 ноября 1907 года был рукоположен в сан священника к церкви села Ильинское Романово-Борисоглебского уезда. Одновременно заведовал местной церковно-приходской школой и преподавал в ней Закон Божий. 18 января 1910 года отец Николай был переведен в город Рыбинск в церковь во имя иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» при городской общественной богадельне. Вскоре затем он был утвержден в должности законоучителя в Хомутовском начальном училище Рыбинского уезда и во втором женском начальном училище города Рыбинска. С 1916 году отец Николай был командирован на фронт в качестве священника 2-го лазарета 44-й пехотной дивизии. По окончании военных действия, в январе 1918 года, он вернулся на прежнее место служения, в храм «Всех скорбящих Радость» города Рыбинска, где и служил до первого ареста, исполняя также должность благочинного первого округа Рыбинского уезда. Так в течение многих лет отец Николай в смирении и уповании на Бога в искренности и простоте сердца нес свой нелегкий пастырский крест, служа Богу и ближним в духе Христовой любви и истины, проповедуя словом и жизнью Слово Божие. Тем временем в стране произошла богоборческая революция, к власти пришли большевики, с первых же дней обрушившиеся репрессиями на Церковь, ее священнослужителей и верующих... В Рыбинске отец Николай жил со своей матушкой Александрой в квартире по ул. Папушевской. Здесь 11 июня 1927 года он был впервые арестован. Основанием ареста стали донесения секретных осведомителей. Отца Николая заключили под стражу в каземат городского отдела ОГПУ. Вместе с ним были арестованы еще три священника и несколько мирян. Их обвиняли в распространении провокационных слухов. В результате расследования выявилась несостоятельность обвинений. В то время, после десяти лет разгула богоборчества в стране, евангельские основания жизни все еще не до конца были разрушены, милость и истина, бывало, превозмогали... 18 июля 1927 года ОГПУ распорядилось освободить обвиняемых. После освобождения отец Николай вернулся к служению в своем храме и исполнению обязанностей благочинного. Политика безбожных властей в отношении Церкви была неизменна – они стремились ее уничтожить, разрушит, расшатав изнутри, поколебав основания веры, лишив храмов, епископов, священников, истребив стойких верующих. В 1929 году власти приступили к проведению в Ярославской области широкомасштабной кампании по закрытию церквей и передаче части из них обновленцам. Сотрудники ОГПУ завели агентурное дело, привлекли осведомителей, собирая через них материалы для последующих арестов духовенства. Было решено арестовать по разнарядке двух епископов, шестнадцать священников и пятерых мирян по Ярославскому, Кинешемскому и Александровскому округам. Впоследствии число арестованных дошло до тридцати семи человек. В то время в Рыбинске возник инцидент вокруг Георгиевского храма, который власти решили передать обновленцам, а православная община храма воспротивилась этому. ОГПУ приступило к расследованию инцидента. Это послужило поводом к массовым арестам. 18 сентября 1929 года был арестован священник Николай Понгильский. Его обвинили в том, что как благочинный он не принял мер к предотвращению инцидента вокруг Георгиевского храма, а также в том, что организовал сбор денег в храмах в помощь сосланному епископу Вениамину (Воскресенскому). Основным материалом для обвинения явились найденные у него церковные документы, в частности, письма епископов-священномучеников — Угличского Серафима (Самойловича) и Романовского Вениамина (Воскресенского), которые были квалифицированы следователями ОГПУ «как уличающие в антисоветской агитации и организованной связи». Едва ли не главным «антисоветским документом» явилось письмо епископа Вениамина, в котором осмыслялись церковные события последнего времени. Это письмо было приобщено к делу в качестве вещественного доказательства. «Говорят, – писал в нем Владыка Вениамин, – возможно разделение гражданского элемента от религиозного. Это или заблуждение, или софизм… Этот параллелизм и раздельность двух существований – в абстракции. Реально конкретно его нет и быть не может. Для верующего, для христианина это невозможно потому, что к нему идет требование Христа – «возлюбить Бога всем сердцем, всею душею, всем разумением» (Мф. 22, 37), «всею крепостью» (Мк. 12, 30); не часть души, а всю душу, не духовную только, но и физическую «всю крепость» христианин должен отдать Богу. В душе вся жизнь – и вечная, и земная. Всю жизнь: и вечную, и земную, и духовную, и материальную – должно отдать Богу… В религии человек не изолирован от окружающей его жизни – семейной, общественной и государственной. Религия не есть отдельная клеточка при многих других клетках организма. Христианин как человек является членом семьи, общества, государства. Когда весь организм строится безрелигиозно, существенно затрагивается религиозность человека. Он знает: «Аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущий; аще не Господь сохранит град, всуе бде стрегий» [Пс. 126, 1]. Поэтому безрелигиозное настроение жизни, хотя бы и самое терпимое к религии, хотя бы и при самом возможном разделении материально-гражданской стороны от религиозной, принципиально не может быть приемлемо для христианина…» После трех с половиной месяцев тюремного заключения, в течение которых продолжалось следствие, отец Николай был осужден на пять лет лагерей и отправлен в Сибирь. Освободившись, он вернулся в Ярославскую епархию, где был определен к Христорождественской церкви села Христорождественское-на-Эдоме, близ деревни Большое Титовское Романово-Борисоглебского (тогда Тутаевского) района Ярославской области. Ничего не имея, отец Николай поселился на квартире у прихожанки храма – одинокой пожилой женщины. В 1940 году началось строительство дороги Ярославль-Рыбинск; на ее прокладку привлекалась комсомольская молодежь из соседних районов и областей. В дом, где жил отец Николай, были подселены две девушки-комсомолки. Как-то утром одна из них долго пудрилась, и отец Николай, глядя на нее, сказал в шутку, что слыхал, будто комсомольцы не умываются. Девушка, враждебно настроенная к Церкви, тут же оклеветала его перед своим начальством, вспомнив и о том, что в разговорах священник упоминал имя Троцкого. Уполномоченный по организации дорожных работ доложил об этом в Тутаевский районный отдел НКВД. 28 октября 1940 года отец Николай был в третий раз арестован. Его отправили в ярославскую тюрьму; допросы продолжались несколько суток и проходили в основном ночью. На этот раз священника обвинили «в восхвалении старого царского строя и контрреволюционеров», клевете на руководителей ВКП(б) и советского правительства, агитации против мероприятий советской власти. 11 января 1941 года состоялось закрытое судебное заседание Ярославского областного суда. Суд приговорил отца Николая к максимальному сроку заключения – десяти годам с последующим поражением в правах на пять лет. 62-летний священник, видимо, понимал, что из этого заключенния ему не суждено будет вернуться… Он направил в Верховный суд РСФСР кассационную жалобу, в которой писал: «Не признавая себя виновным, я считаю приговор чрезмерно жестоким. По показанию свидетельницы, выражавшей ранее ненависть к духовенству, она пристрастно исказила единственный случай, имевший место, шутки, во время чаепития в квартире моей домохозяйки, когда я произнес фразу, что я слыхал, будто комсомольцы не умываются; я не могу согласиться с формулировкой, объявленной мне в обвинении и тем более в приговоре. Прошу Верховный суд отменить жестокий приговор». Но в то жестокое время милость и истина уже мало кого интересовали и были безумно попираемы. Евангельский свет по-прежнему ярко сиял лишь в сердцах тех, кто устоял в испытаниях, прилепившись ко Христу всем сердцем, всею душою и всем разумением, отдав Ему всю свою крепость... Судебная коллегия оставила жалобу священника без удовлетворения. Господь же уготовлял его верную душу к высшему подвигу мученичества и вечной радости в нетленной небесной славе... Отца Николая отправили в 3-ю исправительно-трудовую колонию города Ярославля, где спустя полтора года, 6 августа 1942 года, он скончался. Согласно справке лагерных врачей, священник умер «от старческого маразма». В этих словах звучит последняя ложь на святого, а также и свидетельство о последних тяжелейших испытаниях, которые священномученику пришлось пережить в лагере. Место захоронения священномученика неизвестно. Священномученик Николай Понгильский прославлен в лике святых Новомучеников и исповедников Церкви Русской Архиерейским Собором Русской Православной Церкви, 13–16 августа 2000 г. по представлению Ярославской епархии.