Скончался протодиакон Георгий Лаврентьев. Последние годы он сильно болел и не выходил из дома. Служил отец Георгий при четырех архиереях: митрополите Иоанне (Вендланде), который рукоположил его, архиепископе Платоне (Удовенко), архиепископе Михее (Хархарове) и архиепископе Кирилле (Наконечном). Но больше и дольше всех он был связан с владыкой Михеем.
Прошлым летом я его навестила, попросила рассказать о митрополите Иоанне и архиепископе Михее. Известно, что, создавая чей-то портрет, человек раскрывается сам. Рассказывая о своих наставниках, отец Георгий проявил чувство юмора, наблюдательность, склонность к самоиронии, талант рассказчика. Собственно, прочитайте сами и убедитесь в этом.
- Нашел меня секретарь Ярославской епархии протоиерей Георгий Клюшников. Было это еще при советской власти. Я на тот момент работал в Ярославле на заводе топливной аппаратуры. А по вечерам играл в ресторане. У меня уже было двое детей, деньги были нужны.
Еще только разговоры пошли о том, что я буду петь в церкви, а меня уже вызывают куда надо. Год 1984. И говорят, что надо будет докладывать, кто к митрополиту Иоанну ходит да с кем он встречается. Короче, чтоб я за архиереем следил.
- Извините меня, - говорю, тогда я возвращаюсь на топливную аппаратуру. У меня шестой разряд, горячий цех. Я на хорошем счету. У меня свой ансамбль. Хотел подзаработать. И вдруг такая ситуация.
Ну, от меня и отвязались. Золотых гор я не получил, но зато остался в церкви. Будучи в комсомольской организации, я уже был диаконом.
Клюшников привел Георгия знакомиться к митрополиту Иоанну. Говорит: «Давай, клади земной поклон».
- Я этого ничего делать не умею. Но справился. Смотрю на митрополита. Вижу, сидит мое, родное! Такой же большой, как я. И такой добрый! Сейчас показывают мультфильм «Маша и медведь». Он руки развел, как этот сказочный медведь: «Ты в Бога-то веришь ли?»
Я говорю: «Не знаю. Я Его не видел». А он: «Никто Его не видел. Увидишь потом». Такой диалог с ним был.
Начал спрашивать: «Что в начале литургии идет?». Отвечаю: «Мирная ектенья». Я это знал. - «Ну, ничего, и остальное узнаешь».
А о моем ресторанном прошлом я вспоминал, когда спустя годы исповедовался архиепископу Михею: «Владыка, пели такие песни. И этими же устами я сейчас молюсь Богу».
Ему было приятно, что я понимаю. «Теперь другие песни поем», - говорит. Но без укора. Нельзя творить добро и зло одновременно.
Отца Михея все в епархии знали. Говорили: «Слава Богу», когда назначили его архиереем. После назначения у него совершенно другая стала забота. Но все по-прежнему подходили к нему не как к владыке, а как к отцу Михею. Бабушки так вообще не поняли, что произошло. Кто ему пирожочек в руки сует, кто баночку варенья. Он брал и «спасибо» говорил. Знал, что он обидит человека, если не возьмет.
В алтаре он был очень молитвенный. Если что не так, задержит внимание и посмотрит. Не то, чтоб с укоризной, а со смыслом. Но этим молчанием больше ставил на место, чем какими-то словами. Замечаний не делал, а брови сожмет... Никаких перешептываний в алтаре не было. Да и шептаться было незачем. Все друг друга с полуслова понимали.
«Давай-ка, исправляйся»
На престольные праздники настоятели церквей готовили для владыки Михея списки благодетелей. Глава епархии после Божественной литургии их награждал: кого грамотами, кого благодарностями во славу Матери Церкви. Были в этих списках люди самого разного калибра. К тяжеловесам относились генеральный директор акционерного общества «Ярославский технический углерод» Вадим Юрьевич Орлов, руководитель «Рыбинских моторов» Юрий Васильевич Ласточкин. С ним владыка Михей встречался на высоком уровне, на городских и областных мероприятиях.
Но был народ и попроще. Руководители самых разных калибров помогали церкви деньгами, стройматериалами, рабочей силой. По инициативе властей в районах действовали советы директоров, которые пускали шапку по кругу среди своих и собирали нужные суммы. Церковь была благодарна за любую помощь. Не забывайте, что это были 90-е годы.
Например, когда меняли престол, то надо было побелить, покрасить, пол настелить. А это тоже деньги и рабочие руки. Всегда находились помощники.
По доброй русской традиции благодетели, мужики простые и без затей, сиживали за трапезами искренне и подолгу. И тогда владыка призывал своего протодиакона. Мол, выручай, на тебя одна надежда. Грамоту я вручить могу, поблагодарю от души. А вот за столом у меня плохо получается.
Молодой и веселый протодиакон говорил тосты, управлял разговором. За здоровье владыки, за здоровье гостей, за здоровье награжденных.
- И получилось, что я подвыпил, – вспоминает он. – Встал я на колени перед владыкой, обхватил его за ноги, и держу: пока вы меня не простите, я вас не отпущу. Надо представить эту картину: маленький владыченька, и я, раза в три его больше.
Что ему оставалось делать?
- Прощаю, прощаю!
А на следующий день подхожу я ко кресту, рукой до полу, руку на руку положил: благослови. Он всех благословляет, крест подает. И мне подал. И так дал в губы! Смотрит на меня с такими колючками! Но по-отцовски. Дескать, «помнишь, вчера схватил меня за ноги. Давай, исправляйся!» Ну, никакой обиды у меня на него не было. Даже секундочки не было душевного смущения. Слава Богу, думаю, простил. Да нас не так надо бить. Да такой рукой легкой, как у него! Это за счастье многим было.
Владыка Михей очень часто освящал престолы. Бывало, что и по два престола в одном храме за одну службу. Всего за время своего архиерейства он освятил более ста храмов.
- Раз в неделю точно освящал, - вспоминал отец Георгий. - Мы приезжали на место за два часа до литургии, обычно в 7 утра. Владыка всегда старался, чтоб с ним из Ярославля ехал кто-то из сведущих батюшек. Но поскольку такие события проходили в праздничные дни, то в кафедральном соборе надо было кого-то оставлять. Поэтому часто брал с собой молодых.
Он и батюшки облачались во все священные одежды, а сверху этих одежд, для их сохранения, одевали белые защитные передники и подпоясывали их.
Условия, в которых совершалось освящение, часто были очень непростые: холод, сквозняки, сырость. И так было не только в полуразрушенных храмах где-нибудь в лесах и на болотах, но и в центре Ярославля.
Особенно запомнилось, как владыка Михей освящал Богоявленскую церковь в Ярославле, прекрасную снаружи, и невероятно холодную и сырую по тем временам внутри. У всех стыли от холода руки, а правящий архиерей в белом переднике легко перемещался по храму, исполняя все священные действия.
- Владыка был очень благоговейный, - так его вспоминал отец Георгий. - Он получил такой опыт у митрополита Гурия, все это впитывал. Ну, что вы хотите, если они освящали Успенский собор в Свято-Троицкой лавре перед ее открытием в 1946 году!
Дальние поездки
…Времени - полседьмого утра. Ехать предстоит одной машиной. Заранее рассчитывается дорога: где какой переезд, где ремонт. Владыка должен твердо знать, что он успевает.
- Ждем у епархиального дома, когда владыка выйдет. Матушка Феврония, его помощница, раз пять сбегает туда-сюда. Разве она выпустит его из тепленького гнездышка на мороз? Она его здорово любила и ухаживала за ним.
- Все ли собрались?
- Все.
- Ну, ладно. Сейчас идет.
А возле входной двери снаружи висел градусник для измерения температуры воздуха, - продолжает рассказ протодиакон Георгий. - Помните, были такие с залитым внутрь спиртом? Нажмешь пальцем внизу трубки, красная жидкость поднимается. Отпустишь, отпускается. На улице мороз минус 10-12. Я нажимаю пальцем. Владыка дверь открывает.
- Мой протодиакон здесь?
- Здесь.
- Ну, слава Богу.
Смотрит, на градусник. Он всегда смотрел, когда выходил.
- Сколько у нас сегодня? Плюсовая? И не скажешь, - и так это на меня хитро посмотрит.
- Владыка, минус 10! - знали, что он шутку поддержит. Настроение у правящего нормальное. Можно ехать, с Богом.
Молитву прочитают - и на Углич.
Он сидит, вроде как дремлет. Что-то скажешь - сразу встрепенется:
- Авраамий, а ты взял то-то?
- Да, владыка, не беспокойтесь.
Трое человек сзади. Владыка впереди справа, за рулем Авраамий. Еще час пройдет:
- Медали, грамоты — все взяли?
- Все, владыка.
-А взяли поднос, прошлый раз искали?
- Да, владыка, все хорошо.
Одно время в Углич не пускали. Говорили, что какие-то организованные преступные группировки возили оружие. Железные предметы в архиерейской машине вызвали подозрения у проверяющих.
Милиционер подходит:
- Что это у вас, пулеметы здесь?
-Нет-нет, у нас церковное ничего не стреляет.
Владыка Михей плохо слышал. Он пользовался допотопным слуховым аппаратиком. Других тогда не водилось. Доставал его, когда приходилось общаться с кем-то посторонним, а он вдруг засвистит. Вот и с милиционерами говорил с его помощью. А те с ним были подчеркнуто уважительными. Чувствовали благодать.
На службу всегда старались приехать пораньше, владыка хотел все посмотреть своими глазами. Если храм был двухэтажный, взбежит на второй этаж, посмотрит, как там чего.
- Он был во всем сведущ. Почему крыша течет? Как исправить? Почему храм затапливает? Гидроизоляция прохудилась? У него были знания мастерового. Нет, добрым дедушкой, старичком с бородкой, как могло показаться со стороны, он не был. Он был очень образован, обладал большими знаниями и опытом. Никогда ими не кичился и даже их скрывал.
Ходил он со своей палочкой очень быстро. Как-то, рассказывает отец Георгий, он гнался за ним по заводской узкоколейке. Проходила она от завода «Лакокраска» неподалеку от Феодоровского собора.
- Вижу, он впереди с палочкой своей бежит. Я запыхался его догонять:
- Владыка, дорогой человечек, остановись, не могу догнать.
- Что случилось, что случилось?
Служил он очень много. Количество его служб в месяц были просто притчей по языцех. Когда Патриарх Алексий пригласил его на разговор о предстоящем архиерействе, попросил привезти график служб за месяц. А там чуть и не тридцать.
- Да ты больше меня служишь!
Грубым владыка не был никогда. Настойчивый в чем-то - да. Иногда повышал голос. Но было видно, что он вкладывал в это все силы и даже уставал от такого состояния.
90-е годы – сколько же всего было
Отец Георгий помнил истории самых разных храмов епархии. И в ту нашу встречу рассказывал, как на втором этаже церкви Петра и Павла, что неподалеку от Феодоровского кафедрального собора, замироточило изображение Василия Великого, написанное на стене. Церковь эта чего только ни пережила за годы советской власти. Во время войны в ней жили военнопленные немцы. В 80-е годы был клуб. После перестройки в храме открыли первую в городе биржу. В девяностые годы ее передали Ярославской епархии. Каскад прудов в Петропавлавском парке был нарушен, и в помещении все время стояла вода. Поэтому первое время служить приходилось в резиновых сапогах. Из-за влажности от проводки летели искры и могло здорово ударить током.
Ребята-музыканты, которые в свое время здесь играли на танцах и замазали изображение Василия Великого, уже будучи взрослыми мужчинами, вместе с женами пришли очищать от белил эти росписи. Самое поразительное, что изображение сохранилось.
- Вот оно - чудо человеческого сердца, - рассуждал протодиакон. - Их сознанием руководил Господь Бог. А в ответ на этот порыв изображение покрылось миром. На вид это было похоже на конденсат, но с изумительным запахом натурального меда.
Мы будем молиться
- Владыка, давайте купим кинокамеру. И наймем человека, который профессионально будет снимать службы, - предлагал протодиакон Георгий.
И объяснял:
- Тогда еще он был на ногах, и очень много служили. Бывало, утром в одном храме, вечером в другом. Вот пусть оператор и снимает. И это будет как наглядное пособие для будущих диаконов и священников. Можно будет эти службы на дисках распространять. Посмотрите, как в других епархиях делают.
Он услышал и сказал:
- В других епархиях молодые. Вот пускай этим и занимаются. Мы будем молиться, а они пускай распространяют.
Столько видео, фотографий было снято, когда Святейший приезжал в епархию. Можно было делать фильмы, фотографии, продавать в помощь той же церкви. Все были бы довольны. Он на это не шел. Пиар ему не нужен был. Главное - помолиться.
Один ярославский фотограф долго добивался его расположения на предмет совместной деятельности. Владыка Михей это сразу раскусил и дистанцировался от напористого фотомастера. Даже какую-то фразу обронил, из которой стало ясно: все понимает.
Он обладал искусством общения и высокой культурой. А это мало кому дано. Невозможно представить, чтоб владыка Михей лукавил, поигрывал людьми. Чтоб в его речи были какие-то специально продуманные обороты, сказанные со скрытым смыслом. И в его окружении таких людей не было.
Отцу Игорю Мальцеву он не то, чтобы доверял, они все друг про друга знали. Смолоду были вместе. Не один пуд соли съели.
Отец Димитрий Конев был его правой рукой. Батюшка очень хорошо знает службу, и у него удивительная память: помнит все даты хиротоний, постригов, дней Ангелов архиереев и духовенства, и не только в своей епархии, но и в Москве, Питере. В работу клироса правящий и не вмешивался. Все разруливал отец Димитрий.
И вот еще какую черту архиепископа Михея подметил отец Георгий. Владыка отличался старчески мудрым характером и индивидуальным подходом к каждому человеку. На вопросы он отвечал по-особому. Не то, чтобы другие архиереи делали это как-то хуже. Нет. Но зачастую у них ответ был готов, особенно если дело касалось расхожих явлений или событий.
У владыки Михея все было очень серьезно. Он сразу не отвечал, а вкладывал вопрос в себя. Помолится, подумает и ждет, когда ты к нему опять подойдешь. Поверхностно не хотел отвечать.
Его часто приглашал в гости архиепископ Александр Костромской (Могилев), нынешний митрополит Астанайский и Казахстанский. У них были очень хорошие отношения. И владыка Михей к нему ездил. После службы, как водится, архиерейская трапеза. Владыка Александр любил гадов морских, а владыка Михей их не понимал. А любил он картошечку и огурчики.
А так старец не шибко стремился к общению. Не мог вдруг сорваться и куда-то поехать. Больше к нему приезжали.
Его невозможно представить сентиментально поющим за трапезой. Даже хорошую песню. Единственная, которая ему как-то понравилась и он об этом обмолвился: «Белой акации гроздья душистые...». Да еще отметил романс на стихи Ивана Тургенева:
«Утро туманное, утро седое,
Нивы печальные, снегом покрытые,
Нехотя вспомнишь и время былое,
Вспомнишь и лица, давно позабытые..»
- Сколько же у меня связано в жизни с владыкой Михеем, - вспоминал протодиакон Георгий. - Когда я только начал служить, он подарил мне свою фотографию. На обороте надпись: «Настоятель Феодоровского собора архимандрит Михей (Хархаров)». На Успение подарил мне двойной орарь. На Илью-Пророка - камилавку. Камилавку он мне вручал трижды в разных храмах. Ему это больно нравилось. Говорил: «Чтобы люди видели, что я тебе наградил».
«Вспомнишь разлуку с улыбкою странной,
Многое вспомнишь родное далекое,
Слушая ропот колес непрестанный,
Глядя задумчиво в небо широкое...»
