Мир светский и мир церковный пока что весьма отчётливо отделены друг от друга. Между ними — стена из взаимного страха, недоверия, непонимания. Светские чураются церковных (иногда вполне обоснованно), церковные не желают понимать и принимать ничего светского, ведь мир «во зле лежит».
А между тем эти два мира могли бы дополнять друг друга.
Церковь хранит огромное богатство содержания. У неё многовековой опыт общения с Творцом этого мира, духовного осмысления явлений этой жизни, обращённости к человеческой душе. Но вот с формами проблема. Свой опыт мы просто не умеем адекватно выражать, не желаем, боимся переводить его на язык современности. Мы умеем только хранить. Поэтому мы превратились в большой сундук с несметными сокровищами внутри и тяжёлой крышкой снаружи. И если ты пытаешься влезть под крышку, то не забудь поплотнее закрыть её за собой изнутри.
Светский мир, напротив, шагая неизменно в ногу со временем и даже неуклонно убыстряя его, успел изобрести тысячи интересных, удобных, живых, понятных форм самовыражения от психологических тренингов до шедевров кинематографа. Только вот запас того, что ими можно выразить, весьма невелик и нередко за яркими фантиками много пустоты.
Этот досадный барьер, мешающий двум прекрасным мирам обогащать друг друга, может снять только общение. Нужны площадки, где граждане и прихожане будут готовы услышать друг друга, будут готовы на общение без примеси миссионерства, катехизации и отношений типа «правильный-неправильный».
Тогда, дай Бог, когда-нибудь крышка сундука будет открыта в том числе и для современной молодёжи. И чтобы прикоснуться к этому богатству, тебе не нужно залезать в сундук. Ты можешь оставаться снаружи, ты можешь оставаться собой, ты не обязан даже снимать пирсинг и менять причёску. Сундук открыт, и с его богатством ты сможешь понять христианскую, то есть, мировую культуру, ты разберёшься в своих отношениях, ты, может быть, начнёшь понимать себя, и уже тогда выразишь осмысленное не только причёской и пирсингом. Бери, черпай, набивай полные карманы, сокровищница не оскудеет, но умножится.