Государь, государыня, их прекрасные, как сказочные принцессы, дочери и серьезный мальчик в матросском костюмчике – наследник-цесаревич. Они смотрят на нас 17 июля со страниц газет, журналов, с экранов телевизоров. С икон. И даже по дороге на дачу, между рекламными щитами, чего только не предлагающими, нет-нет, да и мелькнет знакомая семейная фотография с надписью «Прости нас, Государь!»
Страшен был XX век. Миллионы людей были погублены – и внятного ответа на вопрос: «Ради чего?» - пожалуй, до сих пор нет. Почему же на этом фоне общемировой трагедии неизменно щемит сердце 17 июля? И возникает чувство невосполнимой утраты, которое не прикроешь никакими щитами? Что потеряли мы в тот день далекого 1918 года?
Есть свидетельство, что блаженная Паша кричала в тот день в Дивеево: «Царевен! Царевен штыками!» А в это время в подвале Ипатьевского дома в Екатеринбурге, когда рассеялся дым от выстрелов, вчерашние верноподданные деловито добивали штыками беззащитных, невыразимо прекрасных царских дочерей.
Есть в северных деревнях такое слово-понятие: нарушить. Вот сосед – двадцать лет держал коз. Распоряжался – этих для молока, этих для шерсти, этого на племя, а вот этих – на мясо. Но вот, то ли переезжать надумал, то ли сил не стало – и он «нарушает». То есть – всех под нож. Козоводству положен конец. Или растут в палисаднике черемухи – а тут то ли передачу какую прослушали, то ли суеверие какое вспомнилось – и «нарушили» их: все деревца под топор… Жалко ли было коз? Жалко ли было деревьев? Какая разница – целесообразность или ее видимость велела «нарушить» - и все!
Чем же обернулось это стремление новой власти «нарушить» власть прежнюю, царскую? В историческом масштабе нам это, конечно, слишком хорошо известно. Трагична была не только дальнейшая судьба России, но и судьба, наверное, каждой семьи, ее населяющей.
Прошло столетие. Мы, нынешние, беспрепятственно можем повесить у себя дома портреты и Государя, и его домочадцев. Можем читать их дневники. Книги о них. Воспоминания современников. Окунаться в атмосферу этой семьи, где все друг друга любят, где каждому до каждого есть дело. Вечерние чтения вслух, общие увлечения, общие дела, игры («Царь в домино играл?!! – помертвев лицом, прошептала одна «ревностная» старушка, подняв глаза от книги. – Не может быть!» Видно, не монахи-доминиканцы, придумавшие эту игру, а соседские мужички, азартно «забивающие козла», предстали пред ее мысленным взором).
И задаешься вопросом: «Да, Царской семьи нет. А вообще-то семья осталась? Не был ли «нарушен» в тот день и сам институт семьи?» Действительно, как только не чудили новые власти в отношении семьи! Комсомольские свадьбы, насмешки над «мещанским» бытом, стремление «обобществить» детей. Потом - разворот на 180 градусов. И все с такой убежденностью… Нам как-то попала в руки огромная, в несколько десятков томов, Медицинская энциклопедия. Начала она издаваться в 20-х годах прошлого века, и в одной из первых статей под названием «Аборт» шло восхваление новой власти, которая наконец-то «позволила женщинам распоряжаться собственным телом» и официально разрешила детоубийство. Шли годы. Издавались тома на «Б», на «М». Началась и окончилась Великая Отечественная война. Не утихали репрессии. Население страны все уменьшалось и уменьшалось. В одной из последних статей под названием «Ясли» шло восхваление новой власти, которая наконец-то запретила аборты и построила для грядущего пополнения работников на стройках социализма много-много яслей…
Но что-то непоправимо «нарушилось» в головах нового поколения. По отношению к семье. По отношению к собственным детям. По отношению к жизни и смерти вообще. И дело не только в том, что детоубийство и по сей день официально разрешено, и рекламные колонки пестрят объявлениями, где это можно сделать не только «недорого и качественно», но и получить «рождественскую скидку».
Что осталось от семьи при нынешнем темпе жизни, как существует она в современных городах – да и существует ли? Можно ли назвать эту группу людей, проживающих на общих квадратных метрах, семьей? Утром, иногда и не увидевшись друг с другом, все разбегаются: работа, школа, институт. О какой братской любви может идти речь с утра пораньше, когда он, брат, убежал из дома раньше тебя в твоих заботливо выстиранных с вечера и высушенных на батарее носках? И когда поздно вечером все, обессиленные за день и работой, и дорогой до нее, сползаются под общий кров – до чтения ли тут вслух? До игры ли в домино? Полноте… Едва хватает сил, чтобы не разрыдаться, обнаружив, что сырок, припрятанный тобой на вечер в холодильнике, кто-то обнаружил и съел.
Но, взглянув на фотографию Царской семьи, вдруг понимаешь – как же это все несерьезно: носки, сырки. Не по-царски. А по-царски: любить друг друга несмотря ни на какие внешние обстоятельства. Осознавать себя Семьей. Как этого добиться? Вряд ли можно получить от кого-то обстоятельный совет, который наверняка поможет. Но нужно верить, что это возможно. Молиться святым Царственным мученикам – и надеяться, что Господь их заступлением дарует и нашим семьям эту, такую необходимую нам, любовь.