На днях неожиданно для самого себя завершил удивительную 50-летнию историю. Принятие такого решения, признаюсь, я не могу четко объяснить, осознать в реальности. Хочу только сказать, что на душе радостно и легко.
Начну издалека.
Практически единственной возможностью для большинства советских людей интересно и относительно недорого провести летний отпуск было путешествие на Черное море, главным образом в Крым, а также на Кавказ. «Эстеты» предпочитали Палангу. В 1960-е годы в моду вошли автомобильные вояжи «дикарями» на курорты, что в очень романтичном виде было показано в фильме «3+2». И вот именно такие семейные поездки сначала на мотоцикле, а потом на «Запорожце» и «Москвиче» стали важными смысловыми этапами, реперными точками моего детства и отрочества, да и сегодня атмосфера таких путешествий все еще в моем сердце.
На «диком пляже» километрах в 15-ти от Сочи на узкой прибрежной полосе собралось несколько сот автомобилей, где в разнобое убогих палаток и самодельных тентов с очень примитивным бытовым обустройством «культурно отдыхали» тысячи советских семей из разных уголков великой страны. Мы тогда умели и любили дружить. Можно предположить, что наша московская локация (тогда такого и слова не знали) стимулировала к нам особое внимание, но и до сегодняшнего дня я сохранил близкие отношения, рожденные там полвека назад.
Именно там мы и познакомились с семьей Кончаевых из Рыбинска. Ничего не помню, ни состава их семьи, ни марки автомобиля, на котором они приехали на море. Обыкновенные люди. Помню, что когда они иногда приезжали в Москву, то привычно останавливались в нашей квартире. Это никого не смущало, не раздражало, казалось обычным делом. Спали они на полу, ужинали все вместе, да и денег за постой не давали.
Как я сейчас помню, во время одной из таких посиделок и возникла тема… икон. Конечно, это обсуждение шло не в религиозном аспекте, а скорее исторически-культурном, собирательском. Думаю, просто тренд в то время был такой модный, возникший после выхода в свет книги Владимира Солоухина «Чёрные доски: Записки начинающего коллекционера».
В памяти всплывает фраза, сказанная главой семьи Кончаевых: «Да, старые иконы действительно черные, на них и изображения не увидишь. Порой находили такие в избах у бабок. Много икон из храмов по домам растащили, когда море Рыбинское делали».
И тут в разговор влезаю я: «А что, у вас есть такие иконы?»
«Да», - последовал ответ.
«Вот бы мне такую, подарите», - угрызения совести я тогда не почувствовал, так как молодой был и очень наглый.
«Хорошо, приезжайте, забирайте…»
Было холодно, кажется, шел снег. Наш «горбатый» ЗАЗ-965 у отца заводился в любую погоду, а потому мы поехали в Рыбинск. Почему-то передача иконы произошла на улице, просто из машины в машину. Я был тогда очень удивлен ее размером, необычной формой и красотой… То, что это Святая Троица, я узнал лет через десять, а еще через пять впервые стал перед ней молиться…
И тут еще надо кое-что сказать, это важно.
Мне эту икону подарили. О деньгах вообще никакой речи никогда не шло. Много раз потом заходил разговор о ценности образа, возникал и вопрос, «а сколько может стоить эта икона?». Но это лишь ради любопытства, так как мнение экспертов не спрашивали, поняли, что это конец XIX века, и все, на этом и успокоились. Сегодня в такие подарки очень трудно поверить. Трудно поверить и в то, как этот образ прошел через 50 лет моей жизни! Рожденный в не религиозной семье (в храме бывал только на экскурсиях), именно тогда я впервые в своей жизни столкнулся так близко с Православием, верой в Бога, не предполагая, что спустя двадцать лет это приведет меня к Крещению, а потом и… ну, вы сами знаете, куда это все привело.
О Рыбинском море, о строительстве ГЭС я, конечно, в те годы ничего не знал. Когда мы плавали на пароходе в Углич, я видел торчащую из воды колокольню Никольского храма в Калязине, а потому имел общее представление и уверенность, что прогресс не остановить. Об ушедшей под воду старинной Мологе и еще нескольких сотен деревень и усадеб мне стало известно лишь в 1990-е, но, если честно, то не сильно расстроило, а главное, не вызвало тогда никакой личной сопричастности.
Наверное, тогда еще не созрел.
Но вот теперь и пришло время осознания.
Эту историю я, передавая икону, уже рассказал епископу Рыбинскому и Романово-Борисоглебскому Вениамину. Уверен, Преосвященный владыка найдет хорошее место для пребывания «Троицы», ее наконец-то проверят специалисты, перед ней зазвучит молитва. Надеюсь, что в епархии со временем смогут определить, из какого из 140 ушедших под воду водохранилища храмов эта икона и напишут начало этой истории.
...Да, как я уже писал, на душе, радостно и легко.