По благословению епископа Рыбинского
и Романово-Борисоглебского Вениамина

Цифровая безопасность и цифровая гигиена

Цифровое благополучие становится особенно актуальным сейчас, в период вынужденной изоляции. Родители тревожатся о детях, да и самих их накрывает волна усталости от своих гаджетов. Сегодня мы публикуем материал детского врача-психиатра Юрия Валентиновича Афанасьева о ключевых аспектах цифровой гигиены.

Для начала разберёмся в терминологии. Информационные перегрузки — это, так скажем, сленговое определение. Общее русло разговора у нас сегодня будет об информационной безопасности. Информационная безопасность — это крупная тема, которую можно подразделить на две большие части:

  1. информационно-техническая составляющая — то, о чём любят говорить айтишники (IT — информационные технологии — прим.ред.): гаджеты, технические программы, меры контроля, антивирусники, работа с персональными данными. В этой теме, как правило, многие хорошо ориентируются.
  2. информационно-психологическая составляющая. Очень многие люди не понимают влияния информационных технологий на своё состояние. Самое главное, что меня как детского врача беспокоит — это, прежде всего, влияние информационных технологий, в т.ч. и цифровых, на подрастающее поколение.

Если говорить, что нам принёс Интернет, мы должны понимать, что Всемирная Сеть — это только инструмент, который дал нам доступ к огромному морю информации.  Инструментом нужно учиться правильно пользоваться. Если раньше нужно было идти в библиотеку, искать какие-то специализированные издания,  то теперь один клик даёт огромный доступ ко всей информации, причём не всегда проверенной.

Несмотря на положительные моменты цифровизации, всё-таки в отрицательных я бы отметил стирание дистанции, стирание возраста доступа к этой информации. Как врач не могу даже точно назвать нижний возраст, в котором дети начинают пользоваться информационными технологиями. Самый младший пациент у меня был — 1 год. Мы консультировали ребёнка, который настолько зависел, что не мог уснуть без смартфона. Самый старший пациент у меня был — 79 лет.

С одной стороны, большое  благо, что мы можем общаться.  Но наряду с плюсами есть большое количество минусов. Появляется иллюзия «я знаю обо всём и всё», которая у профессионалов вызывает лёгкий скепсис. Мы говорим, что человек, который знает всё обо всём, на самом деле не знает ничего и ни о чём. Напичканность огромным объёмом информации на самом деле никакой глубины понимания не даёт. Меня как врача это больше всего тревожит.

— Цифровая безопасность и цифровая гигиена — это разные понятия?

Для меня цифровая безопасность и цифровая гигиена — примерно одно и то же. Только «цифровая безопасность» — это IT-термин, а цифровая гигиена — более медицинский. Гигиена, по сути, — это и есть медицинская безопасность. Поэтому цифровая безопасность — это общее понятие, а цифровая гигиена — фраза с уклоном в медицину. Иногда её называют медиагигиена. В случае с цифровой зависимостью мы употребляем термин «нехимические виды зависимости». Это обозначение очень хорошо понимают и родители, и специалисты. Когда мы рассказываем, что одним из последствий этого открытого доступа к информации являются заболевания, связанные с зависимостями, родителям всегда проще провести параллели с химическими видами зависимостей. Это их больше мобилизует и мотивирует.

Какие методы есть в арсенале цифровой гигиены?

Принципов при формировании методов цифровой гигиены два:

  1. Ответственность.
  2. Безопасность.

Так как я больше детский врач, то работаю с родителями, и мы формируем принципы ответственности и безопасности при выходе в интернет. Очень часто нам задают вопросы, как замотивировать родителя, чтобы он следил за поведением ребёнка и уберегал от негативной информации, учил правильно пользоваться гаджетом, соблюдать время взаимодействия с ним и контролировал.  Замотивировать мы их можем, только рассказав о последствиях. В этом и заключается наша прямая задача — заставить родителя заниматься ребёнком, потому что многие из них не понимают, к чему это приводит. Вот мы и рассказываем об ответственности в интернете и безопасности с медицинской точки зрения, предупреждаем, к чему это может привести.

Возьмём хотя бы последний случай у нас в вологодской области, который  был 2 недели назад. Ребёнок лезет на высотные здания, чтобы сделать селфи и выложить его в соцсети. В результате этого срывается и погибает. Полез за лайками, сорвался и погиб.

Когда сами родители начинают понимать последствия, то продвигаются в этом направлении. А методы одни и те же, мы нового ничего не предложим — рациональное использование информационных технологий в своей жизни и работе. Но если родитель не имеет понимания, к чему приведёт несоблюдение этих принципов, то его замотивировать практически невозможно. Мы можем давать какие угодно советы, использовать крутые методы — до них это не дойдёт, пока нет осознания последствий.

— Расскажите, пожалуйста, подробнее о Вашей организации.

АНО «Центр информационной безопасности в сети интернет «Защита»» — это автономная некоммерческая организация, костяк которой составляют врачи. Это врачи-психиатры, наркологи, клинические психологи, психотерапевты. Мы работаем с нехимическими методами зависимости с точки зрения медицинской составляющей информационной безопасности уже 3 года. Поскольку с последствиями нерационального использования информационных технологий мы сталкиваемся каждый день — сейчас у меня, например, в отделении пять человек с интернет следом — то все наши советы и методы нарабатываем на практике. Наша информация из первоисточника — на основе рассказов родителей и самих детей, как они попали под влияние той или иной субкультуры в интернете. И эта информация наиболее востребованная. Информационных специалистов очень мало, поэтому мы берём на себя темы суицидального контента, нарушений пищевого поведения, экстремального селфи, явления колумбайна, распространения психоактивных веществ… Список большой. Мы рассматриваем эти явления с точки зрения врачей: норму, пограничное состояние и патологию — те самые тяжёлые последствия, к чему всё это может привести.

Основной метод, который мы используем — это первичная профилактика, т.е. метод массовой информатизации. Наша цель — максимально профессионально рассказывать и консультировать три целевые группы:

  1. Родители.
  2. Специалисты, работающие с детьми (образование, здравоохранение, КДН, ПДН, ПНД, соцслужбы, органы опеки).
  3. Дети (у нас есть детские курсы).

Форма работы — лекции и вебинары. И, как правило, после каждой лекции и вебинара проводятся индивидуальные консультации дистанционно или прямо в зале. У нас некоммерческая организация, консультации, которые мы по возможности проводим, бесплатны. Мы реализовывали городские, областные гранты, в активе есть президентский грант, работали с православными инициативами Череповецкой, Рыбинской епархий.  Подробно о нас можно посмотреть в презентации.

— В период самоизоляции вся жизнь — смартфон и компьютер. Родители испытывают опустошённость, потому что постоянно привязаны к своему телефону: учёба детей, родительские собрания, работа, новости… Смартфон становится дополнительным органом. Что делать, чтобы не испытывать это чувство, что упускаешь что-то действительно важное? Несколько советов…

Больше откладывать телефон, ограничивать время использования… Но весь вопрос не в самих советах, а в том, как это соблюдать. Если мы с утра встаём и вместо доброго слова лезем просматривать социальную страницу, то хоть обдавайся советами, всё будет бесполезно, пока не будет мотивации.

То, что Вы описали, это, можно сказать, некий синдром отмены, когда происходит ломка после привязанности и зависимости. Как-то на детском курсе я сказал детям: «А представьте, что вы проведёте один день без смартфона и интернета?». Очень интересно было наблюдать за их реакцией — лица приняли выражения вплоть до ужаса и паники. Как это без смартфона?

Родителям я говорю: «Представьте, что вы забыли телефон дома». Практически все родители, сидя на лекции, начинают автоматически хлопать себя по карману в поисках смартфона. Они даже представить себе такого не могут.

Здесь мы можем говорить о правилах поведения, но они должны соблюдаться всеми членами семьи. Я расскажу пример собственной семьи. У меня супруга работает удалённо, есть ребёнок, я сам постоянно в интернете… Но интернет постоянно включен на работе. Я нахожусь «Вконтакте» и консультирую, но как только выхожу за пределы работы, наступают жёсткие правила ограничения на общение, смартфон и интернет.

Во-первых, я не разговариваю за рулём машины без устройства бесконтактной связи, руки всегда на руле. Начинать надо даже с этого!

Второй момент, который неукоснительно соблюдаю сам и вся семья — когда мы дома за столом, никто не имеет права доставать телефон. Мы договорились с супругой, тёщей и остальными членами семьи об этом. Всё, сели за стол, никто ни при каких условиях не достаёт телефон, мы занимаемся пищей. Это тоже очень важно.

 Ещё очень важный момент с маленькими детьми. У нас ребёнок до 3 лет. Я никогда при ребёнке не включаю ни телевизор, ни компьютер. Что бы ни смотрел — любой самый интересный матч — когда ребёнок заходит в комнату, я телевизор выключаю. Телевизор у нас никогда не работает фоном.

Кроме этого, у нас есть разгрузочные дни, особенно когда мы уезжаем за пределы города. Мы стараемся оставлять смартфоны в машине. Вот это не всегда получается, потому что у врача и заведующего отделением телефон всегда должен быть на связи. Но по крайней мере в эти периоды мы стараемся не пользоваться интернетом. Ребёнок слышит, что мы разговариваем, но никто не залипает и не зависает. И в обычные дни стараемся выходить в интернет с телефона, когда ребёнок уже заснул.

Вроде бы нехитрые правила, но самое важное — это собственный пример взрослых. Нужно выработать простые способы, которые неукоснительно должны соблюдаться всеми членами семьи. Начните с малого и увидите, что не так уж сложно и без телевизора жить. И даже лучше так жить. Я своему ребёнку очень благодарен, что он меня отучил от телевизора. Я помню, когда он родился, это было несколько мучительно: лежу на кровати, рядом спит ребёнок и такое искушение дотянуться до пульта и тихонечко включить. Эта ломка за месяц прошла, и теперь мы с супругой оба меньше смотрим телевизор и стали на порядок спокойнее. Весь информационный бред мимо нас, и мы довольны. Наш мотив — это наш ребёнок, мы это понимали и осознавали.

Ломка неизбежна?

Да, какой-то период должен пройти. Другое дело — степень этой ломки. В большинстве случаев эта ломка проходит за 1-2 дня. У зависимых игроманов это сложнее. Я спрашивал их: «Представьте, что вы уйдёте из интернета?» Ответ был: «Как нас можно отлучить?» Вы слышите, что они церковный термин употребляют? Это показывает важность для них игры. Я видел компьютерные ломки у игроманов, и поверьте, они даже страшнее, чем у наркоманов. Ребёнка-игромана может ломать очень долго, часто происходит вспышка агрессии, когда он крушит квартиру и ломает вещи.

На самом деле, в большинстве случаев у нас нет зависимости. Есть привязанность и увлечение. Когда мы определённый психологический дискомфорт испытываем без чего-либо — это не зависимость, а привязанность. Всё-таки это разные вещи.

Для определения зависимости мы используем термин социальная дезадаптация. До тех пор, пока человек остаётся в поле социального функционирования, это не зависимость. Сейчас очень большой кластер манипуляций, в т.ч. со стороны родителей, особенно когда они теряют авторитет или же боятся его потерять и видят, что ребёнок в подростковом возрасте выходит из их контроля. Это самая большая манипуляция — привести к авторитету и переложить на него ответственность. Например, приходит мама и говорит, что у ребёнка зависимость. Я предлагаю описать день её ребёнка: встаёт, к 8.00 в школу, в 16.00 возвращается, затем спортивная секция, художественная школа, уроки и после этого 2 часа в интернете. Но это же не зависимость!

Зависимость мы определяем наличием социальной дезадаптации. Самый простой способ понять, есть социальная дезадаптация у ребёнка или нет, это задать три вопроса:

  1. Ходит ли ребёнок в школу?
  2. Справляется ли с программой (неважно какие оценки, 3 — это тоже оценка)
  3. Подчиняется ли вашим требованиям по режиму дома.

Если все эти три пункта сохраняются, ни о какой зависимости мы не говорим.

Зависимость — это когда ребёнок:

  1. Неадекватно воспринимает окружающую действительность и собственный организм.
    Я посещал несколько комнат с детьми-игроманами. На кровати засаленная жёлтая пропотевшая простынь, родители уже руки опустили. Сбоку гора еды. Посреди комнаты, извините за натурализм, ведро для туалета. Он даже на 5 минут не может отойти от компьютера.
  2. Неадекватная система отношений и общения с окружающими.
    Он перестал общаться даже в соцсетях, с родителями контакта не поддерживает, на улицу не выходит. Если он созванивается и общается, то круг общения ещё есть.
  3. Самое важное — негибкость поведения в соответствии с ролевыми ожиданиями.
    Любой ребёнок и любой взрослый из нас выполняет какую-то социальную роль. Ребёнок выполняет роль обучаемого, воспитуемого, подчиняемого, т.е. если он выполняет наши требования, то зависимости нет. На примере алкоголиков очень хорошо это проследить. Человек начинает пить и на определённом этапе вылетает с работы. И начинает с одной работы на другую ходить. Мы видим, что функцию зарабатывания денег и защиты семьи этот человек не выполняет из-за своей зависимости от алкоголя. Одна женщина попросила мужа, чтобы он хотя бы детей из школы забирал и делал с ними уроки. В результате ему нужно забирать детей, а он пьяный валяется. То есть он перестал выполнять функцию отца, заботиться о детях, заниматься с ними домашними делами. Третьим моментом мужчина перестал выполнять свою роль в супружеской близости. Женщина задаёт справедливый вопрос, зачем ей такой муж: не отец, не партнёр, не защитник. Он не выполняет ни одной своей социальной функции. То же самое со взрослыми игроманами: выгнали с работы, потому что играет, за детьми не ухаживает, в постели то же самое… У детей, повторюсь, это функции обучаемого, воспитуемого и подчиняемого. Вот когда есть невыполнение этих ролей, тогда мы можем говорить о зависимости, потому что социально человек не активен и не продуктивен.

Всё остальное — это либо сверхценное увлечение, либо хобби. Как правило, это никакого отношения к зависимости не имеет.

Цифровики и технофобы

Современных детей воспитать без цифровых технологий невозможно. Пример пандемии это чётко показывает. Цифровые технологии настолько плотно вошли в нашу жизнь, что жить без них невозможно. Давайте это уясним. Мы не в лесу будем жить. Я часто сталкиваюсь с двумя кластерами родителей: одни — так называемые цифровики под девизом «мы отдадим всё, вплоть до воспитания на цифровой откуп», другие — так называемые технофобы: «мы будем воспитывать традиционно, не пустим цифровые технологии». Вот это две крайние позиции. Ни та, ни другая — не жизнеспособны. Наша задача заключается в том, чтобы между этими двумя позициями найти рациональную золотую середину.

Когда мы с раннего детства подсаживаем детей на гаджет, мотивируя это тем, что мы обучаем ребёнка, развиваем — это ложный путь. Компьютер не развивает ребёнка, он должен пройти определённые стадии: крупная моторика, мелкая моторика, которая тянет за собой речевое развитие, эмоциональный интеллект… Компьютеру это не дано. На выходе мы получим ребёнка эгоистичного — это в лучшем случае, а могут быть и речевые, психические задержки, а также ребёнок может попасть под влияние деструктивных технологий и течений.

У других родителей есть страх, подчас это страх своих детей, дескать они продвинутые, являются более развитыми и технически подкованными. Есть такой термин ювенойя — страх старшего поколения перед младшим. Он строится якобы на техническом превосходстве наших детей над нами. Ничего такого на самом деле нет. Мы изучали этот вопрос, в том числе с помощью ИТ-специалистов. Дети не являются техническими гениями, они уверенные пользователи. Они не осваивают технологии, а интуитивным путём догадываются, как их использовать. Они развиваются в технологиях. Я могу привести свою историю на примере телевизора. У нас в семье появился первый телевизор с пультом. Бабушка только на красную кнопочку нажимала, какой канал включился, тот и смотрела. Родители были технически более продвинутыми, они умели переключать каналы и что-то немного настраивать. А я, будучи 12-летним мальчишкой, тыкал на все кнопки и научился тайминги выставлять, сортировать каналы и т.д. Это происходило путём практики. Поэтому у технофобов присутствует и страх, и лукавство. На лекциях мы это раскрываем и снимаем страхи. Когда родители с технофобией хотят полностью оградить детей от технологий, я обычно спрашиваю, стирают ли они на руках. Они отвечают, что есть стиральная машинка, но ведь это тоже цифровые технологии (плата с процессором переводит аналоговые сигналы в цифровые и обрабатывает). А телевизор ламповый, вы думаете, у них или от ножного генератора? То есть это уже лукавство, что люди полностью против прогресса. Даже если внутри семьи ограничить цифровые технологии, выходя за пределы, ребёнок будет тут же с ними сталкиваться.

Наша задача — привести к пониманию реальности, в которой надо жить. Не цифра над нами должна быть, не она нами должна управлять, а мы должны управлять цифрой, используя все положительные моменты для нас. Дистанционное обучение показывает, что ничего страшного нет. С другой стороны, мы должны учить медиагигиене и правильному общению. А обучить этому мы можем на примерах, которые происходят впоследствии.

Термин нехимической зависимости очень тяжело под болезнь подводить. Это крайне радикальные случаи. Цифровые технологии прочно входят в нашу культуру, поэтому нужно развивать техническую культуру. Самые горячие споры сейчас ведутся среди учителей - на тему, нужен ли технический гаджет на уроках. Возникает вопрос, что имеется в виду под техническим гаджетом? Цифровой способ обучения или личный гаджет? Многие родители ратуют за то, чтобы их ребёнок постоянно ходил с телефоном — он всё время на связи, пользуется калькулятором, обучающими приложениями. Но у меня вопрос, зачем личный телефон на уроках? Я категорически против. Это отвлекающий фактор. Мы убираем личный цифровой момент, но цифровые технологии остаются: интерактивные доски, цифровые проекторы, компьютеры в классах. Это цифра, которая помогает освоить образование. А личный гаджет спокойно полежит на уроке в другом месте.

Мы должны понимать, для чего нам цифра нужна, для чего эти технологии. Мы не в каменном веке и не технофобы, ни в коем случае. Мы рационально используем цифровые технологии в одном случае для образования, для работы и для досуга. Развлечения должны быть вне пределов образовательных учреждений.

— Сколько времени посоветуете подростку на такие развлечения в день? Например, на соцсети и общение.

Почему вы решили, что общение — это развлечение? Здесь надо чётко разделять, для чего нужен детям гаджет, и что мы подразумеваем под развлечением. Мы считаем, что девочка болтает со своей подружкой, языком «треплет», а она, может, проблему свою или её решает. В своём большинстве, если посмотреть статистику, дети действительно используют гаджеты для развлечения. Это игры, просмотр фильмов, юмор и сериалы. Это действительно так. Но каких-то ограничительных моментов мы сейчас не вобьём. Я вам могу назвать эти меры, они изложены в СанПинах, но другой вопрос — сможете ли вы их обеспечивать?

Подросток 15 лет должен работать 45 минут на компьютере, 15 минут перерыв и ещё раз 45 минут. Всё. Вы сможете обеспечить это, при условии, что iPad и смартфон — это тоже экранная техника?

Здесь больше актуален вопрос, с какого возраста. Я вам назвал нижний возраст проблемы, с которой работал. У меня здесь ответ один — чем позже, тем лучше. Родители часто спрашивают, с какого возраста ребёнку регистрироваться в соцсети. Но соцсети сами выставили ограничения: «Фейсбук» — 13, «Вконтакте» — 14, мессенджеры — 16, «Ютуб» — вообще с 18. Хоть кто-то из родителей сможет это обеспечить? На конец первого класса 90% детей зарегистрированы Вконтакте. Поэтому снова здесь ответ: чем позже, тем лучше.

Фото и материал – Azbyka.ru.