По благословению епископа Рыбинского
и Романово-Борисоглебского Вениамина

Вера и знание в мировоззрении А. А. Ухтомского и А. А. Золотарева

В истории отечественной науки и культуры академик и основатель физиологической научной школы Санкт-Петербургского университета Алексей Алексеевич Ухтомский и писатель и публицист Алексей Алексеевич Золотарев по роду деятельности шли самостоятельными путями. Однако оба они были религиозными философами, и духовное наследие каждого из них спустя почти столетие постепенно открывают исследователи истории философской мысли ХХ века. Близкие друзья, несомненно, оказывавшие огромное влияние друг на друга, Ухтомский и Золотарев были воспитаны в одной и той же интеллектуальной среде и, несмотря на то, что каждый из них избрал свой путь восхождения к истине, нельзя не заметить схожести их воззрений.

А. А. Золотарев (1879-1950) известен как писатель каприйского круга А. М. Горького, представитель идей русского космизма, краевед, публицист, философ, поэт, прозаик и общественный деятель. Среди его общественных заслуг – создание целой сети учреждений просвещения в родном Рыбинске. Среди его творческих работ – художественная проза автобиографического характера, мемуары, стихи, литературная критика, работа о русском духовенстве «Богатырское сословие», философские трактаты «О Гегеле и гегельянстве», «Вера и знание: наука и откровение в их современном взаимодействии на человека». Значительное произведение последних полутора десятилетий жизни А. А. Золотарева – книга «Campo santo моей памяти»[1], – собрание едва ли не пятисот поминальных очерков о людях, с которыми он был знаком. До недавнего времени религиозно-философские размышления Золотарева[2] оставались в тени его прозы и публицистики, хотя они заслуживают того, чтобы быть рассмотренными в контексте проблемы соотношения веры и знания.

А. А. Ухтомский (1875-1942) до последнего времени был известен научному сообществу как выдающийся физиолог[3]. Вместе с тем, обладая энциклопедическими знаниями в сфере естествознания и философии, он отличался широким разнообразием научных интересов. Его письма, дневники и заметки на полях книг, позволяющие сделать выводы о его философском мировоззрении, стали доступны для изучения только после середины 90-х гг. XX века, поскольку не могли быть опубликованы ранее по причине цензуры, существовавшей в СССР. С начала ХХI века отечественное и зарубежное научное сообщество начинает осознавать всю глубину научных и философских взглядов А. А. Ухтомского: активно изучается концепция хронотопа[4], рассматривается применение принципа Доминанты в тех или иных областях, начиная с педагогики и заканчивая нейрофизиологией[5], а также – концепция биосоциальной природы человека[6]. В заметках на полях книг, в дневниках и статьях А. А. Ухтомского содержится множество разрозненных высказываний о природе веры и знания, ранее не подвергавшихся структурированию и объяснению. Между тем, структурирование необходимо не только для того, чтобы понять основные предпосылки научного и философского мировоззрения ученого, но и для того, чтобы дополнить картину современных представлений о развитии отечественной философской мысли в ХХ веке. Ведь религия и вера, наряду с наукой, занимали огромную часть не только теоретической, но и практической деятельности ученого: именно желание найти физиологическое обоснование нравственности человека (так называемый «орган совести»), проистекавшее из религиозных убеждений ученого, привело его в лабораторию Н. Е. Введенского, где впоследствии Ухтомский открыл всемирно известный закон Доминанты.

В философии науки А. А. Ухтомского один из ключевых терминов – «познание». Познание в целом, по Ухтомскому, очень обширно: это «познание всякого опыта». Учитывается и эмпирический (телесный, чувственный), и трансцендентный (душевный, сверхчувственный) опыт. Понятие опыта у Ухтомского связано с его трактовкой у английского философа Джеймса, который понимал опыт как высший, определяющий все вещи и мысли способ познания, возможный и в чувственном, и в эмоциональном, и в религиозном смысле.

Ухтомский выводит два антиномических идеала познания. Первый идеал связан с пониманием взаимосвязей в природе и осознанием их необходимости, неизбежности. Это идеал естественнонаучных дисциплин: сущность его заключается в том, чтобы познать все закономерности геометрии, механики, химии, физики и других естественных наук. Здесь необходимо упомянуть еще об одном важном для понимания научного мировоззрения Ухтомского понятии – «естественное». Оно было разработано им в кандидатской диссертации «Космологическое доказательство бытия Божия», которую он защитил в Московской духовной академии в 1897 году. «Естественное», в широком смысле, означает, в некотором роде, постоянную гармоничную совокупность вещей, соединенную по какому-либо принципу. Понятие «естественного» очень широко, и возможны различные его трактовки. Например, Ухтомский говорит о «механической необходимости»: «…количеству действия движущейся массы естественно быть равным половине произведения массы на квадрат скорости». Также есть и другая трактовка естественного, например, естественность нравственного закона. Т. е., в любом случае, под естественным понимается что-то, необходимо соответствующее установленному Богом порядку вещей. По Ухтомскому, сотворение Богом природы и морального закона является актом естественным, и делом ученого, таким образом, считается исследование этих созданных Богом взаимосвязей в природе, т. е. законов. Таким образом, все существующее и все когда-либо существовавшее упорядочено и подвергается воздействию необходимого закона. Все способное совершиться представляет собой многообразие возможностей появления (в результате изменения связей между элементами природы) нового, каждая из которых (возможностей), в случае ее осуществления, будет подчинена какому-либо закону природы (научному – математическому, физическому). Таким образом, закон, существующий относительно каких-либо явлений, всегда будет подчинять эти явления себе.

Второй идеал познания включает в себя этические и эстетические элементы. Этот идеал можно понимать как способность человека на основе полученных им данных и понимания взаимосвязей (законов) делать прогнозы, оценивать будущее с позиции позитивного или негативного влияния на человека.

Оба эти идеала верны, но в некоторой степени противоречат друг другу: первый путь – естественный, пассивный, человек не имеет права привносить ничего своего. Второй путь, как и у Канта, проходит по территории свободного практического разума и под знаком должного. В этом случае «...познание настоящего порядка бытия рассматривается, как мост и предпосылка лучшего, должного, желаемого, более упорядоченного, более целесообразного, нового порядка бытия». Таким образом, получается, что человек, познавая, обязан привносить что-то новое от себя. В данном противоречии и заключается антиномия познания.

По Ухтомскому, убеждение человека (как и «научная истина» ученого) всецело остается субъективным, а истинность этого убеждения может подтвердиться исключительно историей. Он говорит: «История есть лучшая критика», и можно трактовать это высказывание как намек на неизбежные результаты научно-технической революции. Ухтомский больше внимания обращает на то, что стало считаться достоверным и оправданным уже благодаря присутствию в истории.

Конечно, ссылка на историю как на критерий истины справедлива, но в данном случае Ухтомский судит несколько абстрактно. Проверка истинности суждения или заявления ученого – сложный процесс, она идет по линии экспертизы утверждения об истинности научным сообществом, и также по линии его воспроизведения другими учеными, и далее она подтверждается, корректируется или отвергается в ходе научной практики ученых, в ходе использования этой истины на уровне научно-технических разработок. «Что такое «научная истина»? Исполнившееся ожидание, оправдавшееся предсказание», – пишет ученый.

* * *

По-иному трактует понятие истины А.А. Золотарев. Свой труд «Вера и знание. Наука и откровение в их современном взаимодействии на человека» он начинает со слов из Евангелия от Иоанна: «И Слово стало плотию и жило между нас, полное благодати и истины» (Ин. 1:14). Следуя христианскому мировоззрению, Золотарев следует убеждению, что истина содержится во Христе: «Истина не есть что-то отвлеченное, согласие формы с содержанием или иное какое логически философское определение или целая философская система. Нет! Это и есть сам Логос, Бог-Слово, это живая, спасающая мир, дающая ему смысл, уясняющая пути его движения личность Сына Божия». Сверхличное начало, постоянно творчески воздействующее на мир, по Золотареву, ведет мир к цели, которая и есть Бог: «Мир не безличен, он сотворен Богом и носит на себе печать божественного промысла и творчества. Он движется, и движется к одной спасающей его цели. Он постоянно подвергается творческому воздействию». Всякая вещь и все живое сотворено Логосом, соответственно, процесс познания человеком мира происходит в результате того, что Логос, Бог-Слово дает человеку познавать Себя, т.е. с помощью разума наблюдать и открывать различные взаимосвязи, присутствующие в мире. Более того, каждое совершенное открытие, каждая новая истина приближает человека ко Христу. Говоря об этом, Золотарев приводит слова Христа, сказанные им Пилату: «Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине; всякий, кто от истины, слушает гласа моего». Каждое новое открытие науки, малое или большое, способствует укоренению и упрочнению связей между человеком и всем остальным миром. Золотарев проводит аналогию с жизнью Христа, в течение которой Он показывает своим ученикам и последователям, насколько важны даже самые незначительные элементы духовной жизни человека: например, якобы случайные злые помыслы могут в итоге привести к убийству. Значение простой мысли в духовной жизни человека аналогично, по мнению Золотарева, открытию, к примеру, бесконечно малых величин в математике: оно позволило ученым вникнуть в суть природных процессов, что привело к еще большим открытиям. Содержание данной аналогии хорошо иллюстрируется следующим высказыванием: «Важно не количество совершенных человеком добрых дел, не высота достигнутого им нравственного совершенства, а глубокое и смиренное сознание малости сделанного перед бесконечностью и трудностью пути к Богу».

Центральный вопрос, который ставит Золотарев в связи с концепцией истины как Логоса, звучит так: противоречит ли открытие внутриатомной энергии истинам Откровения? Каким образом открытие, приведшее к уничтожению двух городов в 1945 году – Хиросимы и Нагасаки, – может приблизить человека ко Христу? Подобные вопросы не теряют актуальности и по сей день, а Золотарев предлагает свои ответы. Он говорит о значении открытия внутриатомной энергии: «Человеческий ум, научная мысль, только ускоряет, подталкивает этот стихийный природный процесс схождения со своего пути, уклонение от закономерного гармонического движения в сторону отщепенства и разладицы». Вслед за рассуждением о значимости мельчайших событий духовной жизни человека, таких, как помыслы, Золотарев закономерно приходит к выводу о том, что создание атомной бомбы – следствие исключительно деятельности человеческого ума. Это значит, что человек сам решает, в какое русло он направит результаты достижений собственного разума, однако мельчайшее отклонение от гармонии может привести к непоправимой катастрофе – как распад атомов – недоступных глазу частиц – привел к уничтожению целых городов.

* * *

Рассуждения Ухтомского и Золотарева о проблемах веры и знания приводят нас к необходимости обращения к важной для них обоих теме, не раз упомянутой ими в разных источниках, связанной с вопросом о том, способны ли религиозные убеждения помешать ученому, исследующему закономерности окружающего мира. Записи Алексея Алексеевича Ухтомского, касающиеся темы соотношения понятий веры и научного знания, состоят в основном из разрозненных заметок на полях книг или дневниковых записей. Однако это не мешает нам попытаться систематизировать его воззрения, понимая, что Ухтомский, как и всякий ученый, постоянно находился под воздействием различных течений мысли, и взгляды его могли претерпевать изменения.

Еще до учебы в университете он недоумевал по поводу общепринятого мнения о том, что ученый не может быть верующим. «Мне лично любовь к чистой науке не мешала творить молитву; этого мало, – вдохновение научными началами оправдывало мое настроение, каким я творил молитву», – писал Ухтомский. Вопрос о том, как должны деятели науки относиться к идее Бога, он ставит во второй главе своей диссертации «Космологическое доказательство бытия Божия». Данное обоснование, по словам Ухтомского, отсылает нас к двум понятиям – «Бога» и «Природы». С точки зрения космологического объяснения, перед ученым встает необходимость пытаться доказать существование Бога, то есть объявить связь между этими двумя понятиями обязательной. Хотя Ухтомский, рассказывая об истории данного обоснования, отмечает, что космологическое доказательство было преодолено Кантом, разрешение этого вопроса, по Ухтомскому, возможно путем объявления научной задачей наравне с физиологией и психологией историю религиозного опыта. В дневнике Алексея Алексеевича 1898 года мы видим следующую запись: «Проблема бытия Божия – проблема именно Психологии религиозного сознания».

В записях 1941 года (последнего периода жизни ученого) мы обнаруживаем заявление, смысл которого в том, что вера как основа религии проявилась только в христианстве, в других же религиях этой основой являлось знание. Поэтому сегодня эти религии оказываются в каком-то смысле «вытесненными» тем самым знанием, возросшим и окрепшим, уже научным. Здесь мы уже наблюдаем примирение противоречия между «наукой и Богом» во взглядах Ухтомского. Он пишет о том, что нет никакого конфликта между знанием и христианской верой, «ибо они не “встречаются”, а образуют одну линию, одно цельное течение душевной жизни».

А. А. Золотарев уверен, что вера не только не мешает, но и помогает совершать открытия. Прообразами ученых, которые с помощью открытий науки пришли к истинам Богооткровения стали, по мнению Золотарева три волхва, пришедшие поклониться новорожденному Христу. В своем труде «Вера и знание: наука и откровение в их современном взаимодействии на человека» он приводит в пример двух ученых, которым, по его словам, вера в Бога помогла совершить величайшие открытия XVII-XVIII столетия: Лейбница и Ньютона. Лейбниц известен не только как один из тех, кто открыл бесконечно малые величины, но также и как автор учения о предустановленной гармонии и монадах как носителях духовной сущности. Ньютон открыл закон всемирного тяготения, а также совершил богословское исследование последней главы евангелия — Апокалипсиса. Золотарев говорит о том, что «…самый Закон Всемирного Тяготения выдает в его авторе верующего христианина, ибо он построен аналогично стремлению всего духовного мира существ к средоточию духовных сил – Богу».




[1] Золотарев А.А. CAMPO SANTO моей памяти: Художественная проза. Стихотворения. Публицистка. Философские произведения. Высказывания современников. СПб.: Росток, 2016.

[2] Московская Д.С. «Китежанин» Алексей Золотарев (к 135-летию писателя) // Журнал института наследия. 2014.

[3] Философские воззрения А. А. Ухтомского в начале ХХI века несколько раз становились объектом научных исследований, главное из которых описано в книге профессора Санкт-Петербургского университета Л.В. Соколовой «А.А. Ухтомский и комплексная наука о человеке». В недавнее время опубликованы (в том числе за рубежом) несколько трудов, так или иначе дополняющих представление о философском мировоззрении ученого [например, Elena Y. Zueva and Konstantin B. Zuev (2015) ‘The Concept of Dominance by A.A. Ukhtomsky and Anticipation’, Nadin M. (ed.) Anticipation. Learning from the Past: The Russian/Soviet Contributions to the Science of Anticipation, Springer International Publishing, Switzerland].

[4] Политов А.В. Онтологический смысл понятия хронотопа в философских идеях А. Ухтомского и М. Бахтина // Научный ежегодник Института философии и права Уральского отделения Российской академии наук. Выпуск № 4 / том 14 / 2014.

[5] Хабарова О.Е. Теория хронотопа и доминанты А.А. Ухтомского в системе отечественного знания о человеке: гипотеза о неразрывной связи времени, пространства и Слова.// Социомониторинг.

[6] Nadin M. (ed.) Anticipation. Learning from the Past: The Russian/Soviet Contributions to the Science of Anticipation, Springer International Publishing, Switzerland, 2015.